8 Редондела — Понтеведра, Виго
В этот день я вышла из альберге поздно, аж в 8 утра. Синоптики настойчиво предрекали дождь, даже ливень. Открыв дверь, опасливо поглядев по сторонам — ничего подобного — я пошла.
Народу на дороге прибавилось, потому что наша соединилась с той, которая шла по побережью. Я поравнялась с небольшой группой крупнолицых мужчин пенсионного возраста. Это были англичане.
— А ты откуда? — спросил меня один из них
— Из России! — Я информировала всех, кто интересовался об этом, с некоторым вызовом, потому что мне нравится быть русской. Услышав такое, некоторые прятали глаза, а этот англичанин только поперхнулся.
— Ты вообще кого-нибудь встречала на дороге, кто был бы из России? — Он говорил с напором, уперев указательный палец мне в грудь, так, будто обвинял меня во всех смертных грехах.
— Нет, не встречала, но я-то здесь!
Он остановился и посмотрел на меня в упор.
— Ну и как ты ко всему этому относишься? В смысле к войне России с Украиной.
— Я, как все нормальные люди, не хочу никакой войны, но не в моих силах её остановить
— Ваш президент чудовище!
— Не судите, и не судимы будете, — сказала я. — Нынешнем миром управляют не ангелы, это чистая правда. Быть может ангелам не управиться с этой работой? Но и мы на ангелов не похожи. Каждый из нас, занимая своё место, желает находиться ближе к источникам. Мало кто пробирается к свету, большинство ищут тепло и сытость. Наверное поэтому вокруг именно этого источника толпятся конкуренты, и это приводит к дракам и войнам. Война не может быть виной одного человека, это было бы слишком просто, а мир — явление многослойное…
— Да, — задумался англичанин, — мы не знаем всех обстоятельств происходящего в нём. И на этом мы разошлись с миром.
И вот уже пройдено полдороги, и вот ещё чуть-чуть, и вот я снова очутилась на развилке, где было написано: «направо пойдёшь — дорогу сократишь, но удовольствия не получишь, налево пойдёшь — дорога длинная и мокрая, но петляет по лесу, петляет вдоль реки».
— Мы учёные, — подумала я и пошла вдоль реки. За первым же поворотом стояли две женщины, одна из которых была Хелена, а другая оказалась итальянкой. Итальянка довольно сносно говорила по-испански и поэтому мы общались втроём достаточно свободно.
Я похвасталась прекрасным местом, которое нашла для ночёвки в Родонделе, а в ответ услышала, что ночь в муниципальном альберге была ужасной. Храп раздавался со всех сторон, так что заснуть удалось не всем.
— Опять мне повезло, — подумала я. — И спала я в тишине, и вещи свои постирала, и высушила. Не знаю, позавидовали ли они мне, но я собой гордилась.
Начал моросить дождь. Мы шли и болтали, не замечая дороги. Когда идёшь один, дорога выступает на первый план и внимание сосредотачивается на деталях, радующих своим разнообразием. Когда идёшь в компании, начинаются разговоры, дорога уходит на второй план, взгляд улавливает только фрагменты окружающего, отчего процесс движения становится не плавной прямой, а похож на точки и тире с промежутками. Но некоторых хлебом не корми, а дай поболтать.
Хелена рассказывала о своём комплексном центре в Андалусии, о том, какие идеи приходят ей в голову сейчас, когда она идёт по дороге. Её основная идея — идея самосовершенствования.
— Нужно начать с себя, — говорила она. — Один человек, каким бы умом и силой он не обладал, не может улучшить наш ставший ужасным мир. Но если каждый желающий преобразований в нём вначале исправит собственные недостатки, а потом начнёт созидать нечто направленное на улучшение своего мироощущения, то наполнится энергией и будет передавать эту энергию окружающим. Каким образом он сможет это делать? — путём сосредоточенной медитации, путём общения, путём благожелательной помощи другим людям.
Женщины с воодушевлением начали развивать эту тему, но я вмешалась, потому что кто говорит о чём, а вшивый всё о бане.
Я выступила с монологом
— Процесс преобразования долгий и требует крепкой воли, которой всем не хватает. Но даже если мы уняли свои страсти и уселись в кружок медитировать…
Вот у нас перед глазами мелькают картины обновлённого мира, и мы вот-вот поймём суть того, как в него войти, а в это время какой-то свихнувшийся жлоб сбросит на наши головы бомбу и развеет по ветру всю нашу хорошесть. Не лучше ли придумать способ как урезонить этого жлоба?
— Нет, — сказала Хелена. — Нет такого способа и нечего над этим ломать голову. Потом. Когда вытаптывают траву или рубят дерево, те напоследок разбрасывают свои семена. Вот и мы останемся в семечках. В нашем случае — если ты поступаешь правильно, ты отдаёшь свою положительную энергию пространству, а оно заряжает этой энергией других людей, и их становится больше и больше.
— Ага, — подумала я, — семена-то я в расчёт не взяла. Начну-ка их продуцировать. Вот, например, если я напишу о том, что со мной случилось хорошего на дороге, то это и будет моим семечком. А если я ещё поделюсь чем-нибудь хорошим с товарищами, то, гляди, оно и прорастёт в чьей-нибудь голове. Глядишь, общими усилиями и соберётся добрый, красивый, безопасный мир в одно целое, возродившись из навоза как Феникс из пепла.
Как-то очень незаметно за разговорами мы вышли из леса и вошли в город Понтеведра. Нас встретила серая окраина, омываемая усилившимся дождём.
Но дождь был нам уже не страшен, потому что этап был пройден, и мы находились в городе, где могли спрятаться под любую крышу. Я не стала как в первый свой день брезговать компанией и пошла вслед за Хеленой и итальянкой в муниципальный альберге. Внутри просторного помещения тесно стояли двухярусные кровати. Все нижние места кроме одного были уже заняты, и я, блюдя свои интересы, быстренько расположилась внизу, Хелена легла надо мной, а итальянка с ней по соседству.
